Сценарист, продюсер, режиссер московского драматического театра «Модерн» Юрий Грымов рассказал в проекте «Герои Волги» о государственной политике в кинематографе, изменении рекламного рынка, театре и You Tube.
— Вы для меня человек-эпоха, основоположник российской рекламы… Очень тронут вашим визитом.
— Вы говорите про рекламу, про медиа, но для меня это было так давно, хотя я от этого не скрываюсь. Это было прекрасное время и большой опыт. Переоценка себя даже. Но сейчас я занимаюсь в основном театром.
В Нижнем Новгороде я был совсем недавно. И удивился, почему так мало Нижнего Новгорода в кино. Нижний Новгород – абсолютно кинематографичный город. Потому что пригорки и горки, сочетание церквей и девятиэтажек – впечатляет. Такая эклектика впечатляет. Здесь у вас рядом XVII и XX века.
— В основном у нас комедийные истории снимаются. Ничего драматического. Может быть у вас рука поднимется.
— Сейчас пока театр. Приехали на театральный фестиваль им. М.Горького со спектаклем «ничего, что я Чехов», который посвящен Ольге и Михаилу Чеховым. Кроме того, планируем приехать сюда со своим спектаклем «Нирвана».
— Про рекламу для меня важно, можно вопрос про нее. «Премьер-СВ» работал с конца 80-х – 90-е годы. Такая лихая яркая реклама была: слоганы, брендирование. На острие. Нулевые года: паркет и локировка, сейчас – видеопоток, ролики, You Tube, вирусная реклама. Все изменилось. Вы участник всех этих эпох и процессов. Как будет выглядеть реклама? У вас есть прогноз?
— Скорее нет. Если мы говорим про рекламу, и как следствие маркетинг, то маркетинг – умер. В XXI веке приходить с этими старыми инструментами просто смешно. Опять таки нельзя забывать, что такое Россия 90-х, 2000-х годов и сейчас. Удивительно, мы никуда не эмигрируем, а постоянно переезжаем. Страна меняется, мы с вами постоянно на чемоданах. Нельзя же сравнить сегодняшнюю России с Россией в 90-е годы. Говорю, даже не про то, что хуже или лучше. А про то, что темперамент уже поменялся.
Конечно, все уйдет в телефон, конечно, все будут за нами подглядывать и подслушивать, будут формировать общественное мнение. Телевидение, к сожалению, не является лидером мнения. Уже не является. Но здесь я считаю, это уже вина самого телевидения. Телевидение утратило функции образования. Новости – сегодня это абсолютная вотчина и территория интернета, сфера развлечений – это You Tube, отчасти интернет и кинотеатр, а вот образовательный аспект телевидение должно поднять. Тогда люди снова придут к телевизору. Смотреть новости, которые они сегодня уже слушали в новостях по радио и прочитали в сети, не интересно.
А реклама будет точечная, конкретная. Люди – телефон – акцент — ваша реакция.
Это как покупка фильма в интернете. Он еще у вас не появился на экране, а деньги уже со счета списаны.
Реклама будет более цинична и будет больше входить без спросу. Кроме того, будет отсутствовать полностью личное пространство, и это будет приводить людей, к сожалению, к депрессии, потому что они не будут чувствовать себя одинокими. С одной стороны – это хорошо, а с другой – подмена. Как в соцсетях – друзья. Ну, какие же это друзья? Девальвация слова. Это люди, которые подписаны на мои соцсети, но я же их не знаю. Они ко мне относятся с симпатией. Но друзья, согласитесь, яркое слово и оно девальвировалось.
Реклама когда-то была двигателем торговли. Сегодня реклама уже не двигатель, а что-то более хитрое, изощренное. И вы даже не замечаете, как сейчас может развиваться интернет или телевидение. Мы можем говорить, а в этот все может уже продаваться.
— Звучит не радужно…
— Да. Потому что мы соскочили, я считаю, с размеренного ритма. Мы очень сильно ускорились. А это связано с тем, что мы русские максималисты. У меня дочь живет во Франции. Там банковская система 2010 года и до сих пор ходят с чековыми книжками. В Париже! А у нас телефоны и все в телефоне. Мы впереди планеты всей, потому что мы максималисты.
— Наверное, в рекламном бизнесе сейчас денег зарабатывается больше. Семью кормить же надо. Как у вас? Раньше вы снимали клипы…
— Я этим уже не занимаюсь лет 12. Тогда это было доходно. Я хорошо зарабатывал. Но и сейчас не испытываю комплекса, потому что я занимаюсь театром, руковожу московским драматическим театром «Модерн». Это другие доходы. Но главное – что у меня внутри, насколько я спокоен.
Скачки ради денег, когда мне было 25 – 30 лет, были важны, сейчас нет. Я не чувствую ущемленность. И на прямой вопрос: «Хотите ли вы зарабатывать?», отвечу: «Да!». Но не любой ценой. Театры России живут не богато, но очень достойно. Достоинство русского театра меня очень греет.
Театр «Модерн» в Москве самый быстроразвивающийся. У нас практически аншлаги. Сейчас выпустили «Нирвану», а в декабре у нас премьера «Войны и мира» Льва Толстова. Это единственная постановка в мире, потому что мы замахнулись на весь роман. Это, конечно, не значит, что вы будите неделю смотреть спектакль. Это 4 часа вместе с двумя антрактами, но это великий роман. Мне кажется, что театр сегодня – это абсолютно передовая история.
Реклама была новаторски интересна, потом у меня было телевидение, музыкальные клипы, кино, экспериментальное кино. Без эксперимента невозможно развитие кинематографа. Кино меня тоже разочаровало. Национальное кино исчезает. Мне не очень понятно государственная политика в кино. Нельзя заказывать фильмы.
Театр – это полный спектр. В Москве 220 театров. В театре передовая информационная атмосфера, где приобретаешь время, а не теряешь его. Получить знания о себе. Театр дает именно такую возможность.
— Нижегородская публика скучает по хорошему театру.
— Может быть она более искушенная…
